Архаический период – это эпоха колонизации греками всего Черного моря. Принято считать, что эта колонизация началась приблизительно в середине VII в. до н.э. и завершилась на рубеже VI и V в. до н.э. В этом отношении хронология истории Северного Причерноморья не отличается от принятой для всей истории Греции, хотя и можно говорить об определенной специфике земель будущего Боспорского царства. В то время как на других территориях греческие колонии были отдалены друг от друга, на берегах Боспора Киммерийского их плотность была намного больше. Что было связано с геостратегическим значением пролива и предопределило будущее развитие этого микрорегиона. Подавляющее большинство колоний было основано ионийцами из Малой Азии, а ведущую роль среди них играл Милет[1], следует, однако, также отметить значительную долю Теоса, основавшего Фанагорию, и Митилены – основательницы Гермонассы[2].
В целом во всем регионе наблюдаются похожие географические условия: преобладает плодородная степь, прибрежные воды очень богаты рыбой. Во времена первых колоний эти земли были малонаселенными, что значительно упрощало начальный этап заселения и в целом способствовало установлению дружественных и взаимовыгодных торговых и политических отношений. На этом фоне отчетливо выделялась только территория горной Тавриды, заселенной племенем синдов. Те земли всегда оставались в стороне от основных событий в регионе. В силу таких условий города региона чрезвычайно быстро становились важными поставщиками таких дефицитных в Ионии товаров, как зерно, древесина, металлы, говядина, морепродукты и рабы. Их экспорт обеспечил быстрое развитие такого большого количества городов на относительно небольшой территории.
Наши знания о самой ранней истории Боспорского царства чрезвычайно скромны и даже скудны в том, что касается истории этих земель в архаический период, то есть до появления данного политического образования. Причем эта ситуация совсем не уникальна и касается всех греческих колоний в бассейне Черного моря и особенно на его северном побережье. Причиной такого положения вещей является небольшое количество письменных источников и фактически почти полное отсутствие значимых инскрипций VI века до нашей эры. Если при этом какие-то письменные источники (прежде всего Геродот) или сохранившиеся инскрипции содержат информацию об этом регионе, они обычно намного больше повествуют об Ольвии[3].
Несмотря на такой скромный объем знаний, можно выдвинуть несколько гипотез, главным образом на примере аналогичных процессов, происходивших в других регионах, колонизированных греками. Прежде всего можно предположить, что не все колонии были основаны городами Малой Азии. Особенно на втором этапе колонизации некоторые из них могли быть основаны по инициативе недавно созданных городов в регионе. Ближайшие аналогии относятся к Синопу[4]. Что же касается городов, которые в более поздний период стали частью Боспорского царства, то с большой вероятностью можно определить место происхождения колонистов. Наибольшее количество колоний было основано милетцами. Согласно доступным (скромным) литературным источникам, Пантикапей и Феодосия были основаны милетцами в VI в. до н.э., Нимфей – самнитами, Фанагория – жителями Теоса, Гермонасса – эолийцами (единственная эолийская колония в Северном Причерноморье). В то время как меньшие города: Мирмекий, Тиритака, Парфенон, Портмион, Зенона Херсонес, Гермион и Гераклион были основаны чуть позже, и можно исключить, что в их создании участвовали уже существующие полисы.
К сожалению, мы не располагаем достаточной информацией на эту тему, но аналогия с Синопом[5] и в целом с колониями Милета делает это предположение крайне вероятным. В некоторых случаях апойкия содержала своих чиновников в новооснованных городах[6]. Это представляет тем больший интерес для истории Боспорского царства, особенно самой ранней, что источники подтверждают существование в Южном Причерноморье различного рода отношений между полисами и даже, в некоторых случаях, симмахий (например, Трапезунд и Керасос)[7]. В связи с чем можно предположить, что подобная ситуация могла иметь место также и на Боспоре Киммерийском. То есть еще в архаический период, до правления Археанактидов, могли существовать такого рода связи между городами или поселениями, основанными Милетом, Пантикапеем[8] или Колхидой[9]. Особенно последний случай имеет существенное значение, так как археологический материал отчетливо указывает на интенсивные связи Колхиды с побережьем Боспора Киммерийского[10]. Согласно информации Страбона[11] предметом обмена были, прежде всего, продукты земледелия и ценное сырье (древесина для строительства кораблей, лен, конопля, воск и смола), но что самое важное, он осуществлялся при посредничестве милетских колоний с побережья Боспора Киммерийского. Это было частью более крупной торговой системы, связывавшей колонии по всему побережью Черного моря с остальным греческим миром. Ее важным элементом были золотые кизикины, которые в VI и V вв. до н.э. были доминирующей золотой монетой также и в этом регионе[12]. В данном контексте особый интерес представляет тот факт, что боспорские полисы составляли определенное исключение: до второй четверти V в. до н.э. здесь доминировали монеты из Пантикапея[13].
Старый порядок вещей был, несомненно, нарушен после падения Милета в 494 году до н.э. Закончилась эпоха доминирования этого города с установленными им разнообразными связями с основанными колониями[14]. В представленной работе наиболее важным представляется культурное влияние – особенно в области поэзии. К сожалению, его также очень сложно установить (вернемся к этому вопросу позже).
Влияние самого Милета начало ослабевать уже ранее, после установления персами господства в Малой Азии. Определенное значение имело также усиление колоний и укрепление ими уже существующих и установление новых связей, что проявилось в вытеснении с VI в. до н.э. монетами из Кизика[15]. Другим его проявлением были общие религиозные институты. В данном случае можно обратиться к спорной гипотезе Виноградова о такой роли оракула Аполлона Иетроса[16] или сформулированному Эрхардтом тезису о роли оракула в Дидиме[17]. При этом нет сомнения в том, что культ Аполлона Иетроса играл особую роль в понтийских колониях Милета. В любом случае не вызывает также сомнений факт существования прочных торговых и религиозных связей между западно-понтийскими колониями Милета. Это очередная аналогия, свидетельствующая о подобном развитии ситуации на Боспоре Киммерийском. В случае монет-стрел аналогия тем более интересна, что некоторые исследователи объясняют генезис формы этих необычных денег скифским или фракийским влиянием[18]. Все эти процессы подготовили почву для развития институтов, объединяющих большее количество полисов.
[1] На тему колонизации Черного моря см.: Danoff, 1962, Pippidi, 1971, Лапин, 1966; Burstein, 1976, Graham ,1982, Ehrhardt, 1988, Boardman, 1980, с. 238–266
[2] О колонизации Северного Причерноморья см. Bilabel, 1920, Гайдукевич, 1971, Блаватский 1954 a, Roebuck, 1959
[3] Основным источником информации в данном случае является повествование Диодора 12, 31,1, который в этом месте, по всей вероятности, основывался на местной хронике III в. до н.э., что отмечал уже Ростовцев, 1931, с. 113. См. также Каллистов, 1949, с. 169 ф
[4] Ср. превосходные ссылки Виноградов, 1987 a, с. 7; более подробно см. Эрхардт, 1988, с. 52–58 со сносками
[5] См. Ксенофонт «Анабасис» 5, 5, 10, где идет речь о зависимости котиоритов от Синопа. См. также опис. цит. 5,5, 7; 5,5 24–25; 5,5, 19–20
[6] Ср. Seibert, 1963, с. 173 ф, хотя Максимова, 1956, с. 76, представляет другой подход
[7] Кроме Максимовой, 1956, см. также Asheri, 1972, с. 16
[8] Ольвия 1 датируется второй половиной V в. до н.э., Яйленко, 1985, с. 217, или конец V в., Виноградов, 1987, с. 14, сноска 41. Это один из самых ранних известных декретов из Ольвии
[9] Синопская монета, датируемая приблизительно 500 г. до н.э., найденная на территории некрополя Пичвнари, недалеко от Батуми; ср. Кахидзе, 1974, с. 90, № 3, датировка Карышковский, 1982, с. 84 ф, табл. VII, 1; Вартанов, 1982, с. 72; Hind, 1976, с. 1–6, склоняющийся к более поздней дате
[10] В Нимфее обнаружено множество фрагментов колхидских пифосов и монет, называемых «колхидки», Скуднова, 1952, с. 238–242; в Гермонассе найдена колхидская дидрахма, Вартанов, 1982, с. 73. Аналогично серебряные монеты из Пантикапея[11] 11.2, 17
[12] Kaiser-Raiss, 1984, с. 2–5. Кизикины вытеснили в половине VI в. милетские монеты
[13] Шелов, 1978, с. 55, 59, 189; Гайдукевич, 1971, с. 53. Виноградов, 1987, с. 16 сноска 60, отвергает гипотезу Блаватской, 1956, с. 9–16, о том, что уже до Археанактидов боспорские полисы объединились в более тесное политическое образование.
[14] Ср. Ehrhardt, 1988
[15] Публикации о монетах: Рубан, 1982, с. 15–20; Загинайло, 1982, с. 20–28; Димитров, 1975, с. 43–47; Preda и Nubar, 1973, с. 17–19; Wells, 1978, IX, L; Wells, 1980, XII, 3; Анохин, 1986, с. 69–89
[16] Виноградов, 1979, с. 80
[17] Ehrhardt, 1988, с. 145 ф, который отвергал роль Аполлона Иетроса, а роль оракула для всех милетских колоний приписывал святилищу в Дидиме. Виноградов, 1985, с. 17, сноска 63, защищает свой тезис, ссылаясь на статью Шелова-Коведяева, 1985, с. 185
[18] См. Марченко, 1974, с. 155 ф, Граков, 1968, с. 101–115 и Виноградов, 1969, с. 147