Позднеэллинистический период

Позднеэллинистический период

 

Общая политическая ситуация во II и I вв. до н.э. оставила свой отпечаток также и на Боспорском царстве. Старые эллинистические державы слабели, а одновременно с их упадком снижалась также и их вовлеченность в понтийские дела. Рим, хоть и далекий, со II в. до н.э. начинает играть все более важную роль также и в этом регионе. Но для боспорских греков вплоть до I в., когда он окончательно установил свое господство также и в этом регионе, Рим оставался очень далекой державой. Тем самым царство оставалось практически один на один с растущей угрозой со стороны соседних варварских племен. Наибольшую угрозу представляло усиливающееся сарматское государство, которому, по всей вероятности, боспорские цари платили дань[1], хотя скифы также в значительной мере восстановили свою прежнюю роль в западном и южном Крыму и в Западном Причерноморье. В любом случае во II в. до н.э. все чаще заключались династические браки между боспорскими и скифскими княжескими родами[2]. Согласно Виноградову это доказывает существование тесного союза между скифами и Боспором, направленного против сарматов[3]. Несмотря на союзы, это был период поступательного упадка царства. Реальные попытки установления господства над регионом были связаны с Малой Азией. Первую такую попытку предпринял Фарнак[4]. Сохранившийся текст оборонительного договора между Фарнаком I и Херсонесом, заключенного в 179 г. до н.э., направленного против угрожающих городу крымских варваров, на 100 лет опережает подобное развитие событий на Боспоре[5]. Кажется, союз выполнил свою задачу – скифы прекратили нашествия на Херсонес[6]. Дошло, по всей вероятности, до борьбы между скифами и сарматами за господство над этим регионом. Сарматы, благодаря союзу с Фарнаком, добились преимущества, а Рим впервые сыграл решающую роль в заключении мирного соглашения в 179 г. до н.э.[7]. Боспорское царство оставалось скорее объектом, а не субъектом в этом противостоянии, которое завершилось поражением Фарнака. Его мечта о политическом объединении Причерноморья была осуществлена его внуком – Митридатом VI[8]. Прелюдией к Первой понтийской войне была вооруженная экспедиция Митридата в Херсонес, который находился тогда, как и другие города региона, на волоске от уничтожения скифскими соседями[9]. Экспедиция была логическим продолжением политики Фарнака I и запустила серию событий, приведших к мирной передаче Боспорского царства Митридату последним Спартокидом[10]. После подавления на Боспоре восстания, вспыхнувшего под началом Савмака, Боспорское царство фактически было включено в понтийское государство Митридата. К сожалению, политическое единство региона повлекло за собой конфликт с Римом, экономический упадок государства и, в результате, окончательную потерю независимости, хотя в начале I в. до н.э. наблюдались определенная экономическая стабильность и развитие торговли[11].

Вышеупомянутые события свидетельствуют о поступательной утрате жизнеспособности Боспорским царством и другими греческими колониями в Северном Причерноморье. В итоге поступала также варваризация культуры. Это более общая закономерность – особенно хорошо документированная в Египте. Одновременно, по всей вероятности, наступал процесс эллинизации соседних варварских племен, что частично прослеживается в эпиграфических источниках – хотя бы в форме вышеупомянутой информации о браках, заключавшихся между членами греческих и скифских аристократических родов. К этому следует добавить рост космополитизма. И здесь инскрипции приходят к нам на помощь, сообщая о появлении специалистов в различных областях, прибывавших из разных частей ойкумены[12]. Можно смело предположить, что такая атмосфера благоприятствовала восприятию новых веяний и образцов. С середины II в. до н.э. важным источником культурных веяний определенно было Понтийское царство. В течение приблизительно ста лет оно сначала незаметно, а затем все более и более смело, оказывало доминирующее влияние на судьбы всего причерноморского региона.


[1] Виноградов, 1987 b=PS, с. 526–562

[2] Хорошим примером тому является брак Камасарии, овдовевшей царицы Пантикапея

[3] Виноградов 1987 = PS, с. 57

[4] Колобова, 1949, с. 28. Здесь нет места для анализа политической стратегии Фарнака I и, следовательно, участия в оживленной дискуссии на тему политической ситуации в бассейне Черного моря в этот период. Основным источником информации о кампании Фарнака является Полибий, 25, 2, 10 ff и Ариан, PPE 16, а реакции Рима – Полибий 23, 9, 2

[5] IOSPE I2 402; новейшие комментарии: Бурштейн, 1980, с. 7, Сапрыкин,1990, с. 207, BE 1990, 559

[6] Щеглов, 1978, с. 129–131

[7] Хармата, 1970, с. 19

[8] Также и вопрос карьеры Митридата VI Евпатора здесь не затрагивается. Она является предмет исследований вот уже более 100 лет: Niese, 1887, с. 567–569, Meyer, 1879, с. 85, Reinach, 1895, раздел 2, Brandis, 1899, с. 773, Olshausen, 1978, колл. 420, Glew, 1981, с. 109–130, Шелов, 1982, с. 243 ф, Виноградов, 1985, с. 643–645

[9] Страбон

[10] Страбон

[11] Виноградов, 1987 a, с. 65–67

[12] Ср. IOSPE I2 77, 78, 670, 671, 672 (Посидей на службе у скифского царя Скилура); синтетический обзор содержится у Виноградова, 1987 a, с. 68. Очень интересный сравнительный материал о дворе царя Понта представлен Olshausen, 1974